Отношение к специалистам в сфере ИТ в украинском обществе противоречивое. С одной стороны, люди, чьи доходы более чем в десять раз превышают средний показатель и формируются в иностранной валюте, а следовательно не обесцениваются, служат яркой иллюстрацией социального неравенства на фоне общего падения доходов. С другой стороны, тот факт, что такой высокий уровень потребления теоретически доступен каждому, кто получил базовое техническое образование, независимо от наличия “стартового капитала” и других условий, может толковаться, как свидетельство открытости социальных лифтов и “равенства возможностей”, невиданной в другие времена – такая интерпретация особенно распространена среди самых айтишников. С макроэкономической точки зрения, на фоне затяжного промышленного спада с 2012 года и общего структурного упадка ряда секторов перерабатывающей промышленности, в условиях структурного дефицита внешнеторгового баланса информационные технологии являются одним из двух секторов, на которые возлагают надежды по компенсации этих негативных процессов. Вторым является агропромышленный комплекс: считается, что именно экспорт аграрной продукции и услуг ИТ должны обеспечить приток иностранной валюты в Украину и стать драйверами экономического роста, “таща” за собой другие отрасли.
Именно из-за относительной “успешность” этих двух отраслей нет единого мнения относительно того, как их регулировать. Сторонники “максимального благоприятствования” (среди которых, конечно, и представители самих этих отраслей) требуют от государства не вмешиваться и минимизировать налоговое бремя – иначе, мол, “экономическое чудо” будет задушено. Интересно, что такой подход не всегда можно назвать либеральным. В частности, специальный режим налогообложения, аграрные холдинги годами отстаивали против посягательств МВФ и который удалось отменить только в этом году, противоречил либеральной логике создания равных условий. Представители противоположного лагеря отмечают, что никаких сверхприбылей (и соответственно “экономического чуда”) в тех же аграриев, возможно, и не было бы, если бы они платили налоги наравне с другими. И положительная динамика отдельно взятого сектора имеет мало значения, если ее плоды не распределяются между всеми членами общества.
В сфере услуг ИТ ситуация похожа: в условиях отсутствия почти любого регулирования и налогообложения сектор демонстрирует стабильный рост. История успеха украинской ИТ-отрасли настолько “на слуху”, что большинство граждан имеет даже гипертрофированные представления о программистов, которые самостоятельно извлекают страну из экономической ямы.
Работа по давальческим схемам (когда на территории Украины шьют одежду или обувь с завезенной сырья, а готовый продукт вывозят опять за рубеж и продают под дорогими брендами) занимает примерно такое же место в экономике страны, и компьютерные и информационные услуги. Разница в том, что благодаря слабой привязке к “материального мира” (отсутствие необходимости в значительных инвестициях в фиксированный капитал, независимость от геополитической ситуации и положения в других отраслях экономики) в этой последней категории объемы экспорта увеличиваются даже в течение последних двух лет, тогда как другие отрасли стагнируют или демонстрируют спад. Вторая большая разница между газовиками и швеями, с одной стороны, и программистами и тестерами, с другой, заключается в несоизмеримо налоговом бремени: последние, будучи преимущественно зарегистрированы как физические лица-предприниматели, платят только 5% из своего дохода, не снилось ни работникам “Укртрансгаза”, ни швейных цехов.
Даже при такой низкой ставке налога многим из айтишников до сих пор мешала декларировать свои доходы обременительна система их официального получения из-за рубежа. Подавляющее большинство их, действуя официально в режиме ФОТ, на практике работает на фирму, зарегистрированную в Украине, получает заказы из-за рубежа и распределяет их между работниками по схемам аутсорса или аутстафу. Такой “фрилансер” заключает договор с компанией-посредником, через которую зарубежный заказчик оплачивает работу по ставкам, низкими по мировым меркам, но сказочно щедрыми по сравнению со средним украинским уровнем зарплат. Для того, чтобы эта схема работала, работник должен предоставить банку договор, составленный на украинском и английском языках, и акт выполненных работ. Все документы должны быть составлены в письменном виде и заверены печатями и подписями. Многие считают эту систему слишком обременительной, когда альтернативы в виде теневого получения доходов через системы денежных переводов типа PayPal и Payoneer.
Тот факт, что в прошлом году впервые за последние пять лет объем задекларированной выручки от экспорта компьютерных услуг сократился на 12%, а не вырос, многие связывают именно с бюрократическими сложностями. Согласно данным исследования, проведенного USAID, процедура действительно считается отягчающим: например, для 70% экспортеров затраты времени и денег на перевод договоров были весомой преградой в осуществлении предпринимательской деятельности. Вряд ли можно обвинять эти процедуры в падении объемов экспорта – ведь они не мешали наращивать эти объемы в течение 2011-2014 годов. причину
навсегда, она может меняться в зависимости от многих факторов. Так или иначе, украинская власть приняла решение максимально либерализовать процедуры, надеясь таким образом поднять объемы задекларированных валютных доходов программистов.
Еще летом прошлого года НБУ разослал банкам письмо об упрощении процедуры, но этот документ носил лишь рекомендательный характер, не являясь обязательным к исполнению. Было решено провести соответствующие изменения специальным законом (законопроект №4496), который был принят Верховной Радой 3 ноября этого года и недавно подписан Президентом. Теперь достаточно показать банку договор, заключенный в электронной форме, на английском языке, и подписан с помощью электронно-цифровой подписи. Вместо акта выполненных работ достаточно иметь инвойс – то есть перечень выполненных работ, подписанный одним только исполнителем (заказчик “подписывает” его факту оплаты по этому инвойса). Результаты действия “закона о фрилансеров” будет видно по итогам 2017: если объем задекларированной выручки от экспорта компьютерных услуг увеличится, одной (но не единственной) из возможных причин этого будет упрощение банковской бюрократии.
По данным 2014 года, 14,5% жителей ЕС были самозанятыми лицами. Работают они в среднем 36 часов в неделю, то есть меньше чем наемные работники. Этот показатель указывает на один из “подводных камней”: значительная часть “самозанятых” – это не успешные профессионалы-фрилансеры, а скорее жертвы экономического кризиса, которые вынуждены работать в условиях неустойчивой занятости, то есть без гарантий, предусмотренных трудовым законодательством. Лишь 20% самозанятых в ЕС относятся к категории профессионалов, еще 10% – технические работники. Остальные работают в сфере торговли и услуг, в кустарном производстве и в аграрном секторе.
В то же время, статистические органы Евросоюза отмечают очень стремительный рост настоящих фрилансеров, то есть “независимых профессионалов” – людей, выполняющих высококвалифицированную работу на основе гражданско-правовых договоров. В течение 2004-2013 годов их количество увеличилось на 45%, с 6,2 до 8900000, а в 2015 году она достигла 9600000.
Следует отметить, что большинство населения ЕС не разделяет увлечения по росту этой прослойки, расценивая самозанятость прежде всего как уклонение от требований налогового и трудового законодательства. “Независимые профессионалы” постоянно сталкиваются с обвинениями в “фейковых” самозанятости, когда работники вынуждены либо добровольно становятся самозанятыми ради минимизации налоговых и других обязательств. Они чувствуют подозрительное и враждебное отношение к себе со стороны фискальных ведомств, их игнорируют политики, разрабатывают инициативы для поддержки новых предприятий, они маргинализированы широкой деловым сообществом “, – признают на сайте EFIP.
Взрывной рост их количества происходит в богатых странах “старой Европы”: с 1900000 новых фрилансеров, появившиеся в течение 2008-2015 годов, 1200000 приходятся на три страны – Великобританию, Францию и Нидерланды. Впрочем, в относительном измерении быстрый рост происходит и на востоке: в Латвии численность «независимых профессионалов” за последние семь лет утроилось, в Румынии и Словении удвоилось.
Не последнюю роль в этом процессе играет интенсификация аутсорсинга ИТ-услуг из богатых стран в страны Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ). Если в прошлом десятилетии Южная и Восточная Азия была монополистом в этой области, то в последние годы привлекательность программистов восточноевропейского региона стабильно растет. Согласно одному из ведущих рейтингов, составленному компанией AT Kearney, восточноевропейские страны занимают пять позиций в двадцатке лучших стран для аутсорсинга услуг.
По сравнению с безоговорочными лидерами рынка – Индией и Китаем, расходы на аутсорсинг в ЦВЕ не так низкие, но среди конкурентных преимуществ этого региона отмечают лучшее качество продукции, географическую и культурную близость к Западной Европы, лучший бизнес-климат и наличие высококвалифицированных работников. Вынося разработку программного обеспечения в Индию, предприниматель из «первого мира» сокращает расходы на оплату труда на 75%, тогда как в ЦВЕ лишь на 50%. С другой стороны, отсутствие значительной разницы в часовых поясах лишает его необходимости проводить скайп-совещания посреди ночи, а при обсуждении деталей проекта и сроков выполнения у него больше уверенности, что он говорит “на одном языке” с подрядчиками.
Очень важным конкурентным преимуществом является членство страны в ЕС – в частности, из-за наличия общего законодательства по защите данных. Заказывая разработку корпоративного программного обеспечения, компания часто вынуждена доверять подрядчику информацию, относящуюся к коммерческой тайне, рискуя оглаской – или тратить дополнительные усилия на то, чтобы скрыть чувствительные данные от партнера. Когда этот партнер находится в совместном правовом поле с тобой, это снижает риски.
Украина далеко не самая привлекательная страна для аутсорсинга на фоне ЦВЕ, и причина не только в членстве в Евросоюзе. Даже Россия обгоняет ее в рейтингах, несмотря на введенные против нее международные экономические санкции. Один из факторов успеха россиян – девальвация рубля, которая позволила снизить затраты на местную рабочую силу. Девальвация национальной валюты – это и конкурентное преимущество, которым может “похвастаться” и Украина: именно благодаря этому в последнем рейтинге AT Kearney наша страна поднялась сразу на 17 ступенек, оказавшись на 24 месте – но все же не войдя в топ-20. По данным этого рейтинга, по финансовой привлекательностью украинские программисты обгоняют Европу (хотя уступают Египта).
Компания Colliers, авторы другого рейтинга, отмечают, что и условия ведения бизнеса в Украине уже есть лучше Бразилию и Индию – но не дотягивают до стран ЕС. И даже чисто финансовая привлекательность не является однозначно установленным фактом: британская компания Oworkers, занимающейся аутсорсингом в ЦВЕ, сравнила десять стран региона, и Украина оказалась на десятом месте. В частности, расходы на оплату труда украинских программистов находятся на одинаковом уровне с Румынией (хотя она входит в ЕС), на 8% превышает показатель Болгарии, на 27% выше, чем в Сербии.
Катастрофической ситуация с владением так называемыми soft skills, то есть коммуникационными навыками, в частности языках: в любой из стран восточного ЕС и Балкан лучше знают английский и другие западноевропейские языки, чем в Украине. Само собой, Индия и Пакистан также гораздо более конкурентоспособны в этом плане.
В результате Украина занимает промежуточное положение на международном рынке услуг ИТ, находясь между качественным и дорогим рынком ЦВЕ и дешевле и более “массовым” рынком стран Азии.
В Индии обременительность бюрократических процедур зависит от объема доходов. Если он превышает 200 тыс рупий ($ 3 тыс) в год – то есть, для всех программистов – его необходимо декларировать и фиксировать в знакомой украинским ФОПам книге учета доходов. Если годовой доход превышает 1 млн рупий ($ 14,7 тыс), счета подлежат обязательному аудиту. Налоги платятся вперед. При этом требования растут пропорционально размеру доходов, так что возможна ситуация, когда платить заранее приходится несколько раз в год (нормальная ситуация в Индии – ежегодные, а не ежеквартальные платежи, как у нас). Как правило, каждый специалист ИТ имеет собственного бухгалтера, за определенную компенсацию следит за его налоговыми делами.
Собственно налоговая ставка исчисляется по прогрессивной шкале: доход более 1 млн рупий облагается налогом в размере 125 тыс рупий плюс 30% от суммы превышения миллионного порога. То есть, например, киевский программист, получил $ 36 тыс за год, в Бангалоре должен уплатить с этой суммы $ 8,2 тыс налога вместо $ 1,9 единого налога вместе с единым социальным взносом, которые он платит в Украине. Интересно, что при этом в Индии действует пониженная налоговая ставка для граждан пожилого возраста (60-79 лет) и еще более льготная – для граждан в возрасте 80 лет и старше. В последнем случае с “первого миллиона” дохода платят на 25 тыс рупий, то есть на $ 368, меньше. Вполне возможно, если бы такая система действовала в Украине, молодые профессионалы массово вспомнили бы о своем родстве и оформили ФЛП на дедушек и бабушек.
Пакистан – еще одна страна, где аутсорсинг в ИТ быстро развивается последние годы – имеет ситуацию, похожую на украинском: до недавнего времени получать гонорар / плату из-за рубежа было очень сложно, но учитывая рост общественного запроса процедуру недавно была упрощена. “Теневые” переводы остаются актуальной опцией, но часто их использование не является рациональным из-за высокого комиссионный процент. Поэтому в большинстве случаев оплата труда осуществляется ежемесячными официальным банковскими переводами.
В начале ИТ-бума в Пакистане, в прошлом десятилетии государство полностью освободила от налогообложения компании, работавшие в этом секторе. Это было мощным стимулом для транснациональных корпораций и малого и среднего бизнеса учреждать представительства в стране. Но в 2014 году, когда отрасль встала на ноги и начала приносить стабильные доходы, особый режим был отменен, и к ИТ-компаний начали применять обычные налоги (с эффективной совокупной ставкой на уровне 20%).
Начальная зарплата разработчика программного обеспечения в Пакистане составляет около $ 500; с этого уровня она быстро растет – существенное повышение зарплаты часто происходят дважды в год. Это делает их положение привилегированным в стране, где средняя зарплата составляет $ 130. С другой стороны, программист в Пакистане зарабатывает менее 10% от суммы, которую его американский работодатель должен платить американском программисту. Только имея за плечами более 15 лет опыта работы, пакистанский айтишник может “наверстать” американских коллег.
В Польше фриланс является достаточно распространенной практикой, хотя и не такой популярной, как у нас. Вопрос специального регулирования доходов, полученных из-за рубежа, не стоит там так остро, как в Украине, потому что большинство транзакций все равно происходят в рамках ЕС. Один раз в три месяца самозанятый инженер ИТ должен подать декларацию о доходах, на этом все бюрократические процедуры в основном исчерпываются. С этой точки зрения, его бюрократический груз не сложнее и не легче, чем в Украине – разве что налог надо платить ежегодно, а не ежеквартально. Радикально отличается, то это ставка этого налога: для самозанятых действует плоская шкала на уровне 19%, плюс около 500 злотых социального взноса. То есть, доля дохода, которой такой фрилансер делится с обществом, в четыре раза превышает украинский показатель. Для наемных работников действует прогрессивная шкала, согласно которой доход размером в $ 21,5 тыс в год облагается ставкой 18%, а все остальные – 32%. Если учесть социальные отчисления, эффективный уровень фискальной нагрузки на доходы официально трудоустроенного польского айтишника составляет примерно 30%.
При этом разрыв в доходах между специалистами ИТ и остальным обществом совсем не такой поразительный, как в Украине. Если у нас при средней зарплате $ 186 доход программиста, работающего на аутсорс, составляет $ 2500 или выше, то в Польше, по данным статистики, средняя зарплата в промышленности / услугах составляет 880 евро, в сфере ИТ – 1347 евро.
Таким образом, в абсолютных цифрах польские специалисты ИТ получают примерно столько же, сколько и украинские – но они платят гораздо больше налогов и при этом лишены “элитарного” социального статуса. Их уровень доходов выше среднего, но не намного – главным преимуществом их положения является не столько размер зарплаты, сколько гарантия того, что тебе не придется долго искать работу. Этим объясняется тот факт, что украинские специалисты ИТ, попробовав пожить в Польше или Румынии, часто возвращаются домой разочарованными: для них “евроинтеграция” означает снижение социального статуса.
Относительная непривлекательность украинского рынка ИТ-аутсорсинга коренится не столько в бюрократических процедурах, сколько в нахождении страны за пределами ЕС и в незнании языков айтишников. Принятие же закона, отменяющего бюрократические барьеры для легального получения доходов из-за границы, окончательно приравнивает положение отечественных ИТ-специалистов в этом отношении иностранных коллег – то и ставит их в более привилегированную позицию.
Интереснее вопрос, что приносит “ИТ-бум” украинскому обществу? На данный момент, как утверждают специалисты компании Smart.IT.Support, украинские программисты находятся в уникально благоприятном положении с точки зрения налоговой политики, получая от общества бесплатно образование и навыки, но не будучи обязаны делиться с ним плодами этих достижений. Задача государства, ит аутсорсинг для малого бизнеса
– сделать так, чтобы доходы ИТ-отрасли распределялись более равномерно, при этом не “выжав” айтишников за границу или в тень.
